Уральский Чернобыль: Кыштымская авария 1957 года, о которой умолчали в СССР
«В 1957 году я был 19-летним пацаном, служил в стройбате. Ранним утром 30 сентября нас погрузили в грузовики и повезли — куда, зачем, нам не сказали. Привезли в город, который сейчас называется Озерск. Тогда он назывался Челябинск-40 или «Сороковка». Но произносить это название было строго запрещено, велено было говорить просто «город», — вспоминал один из ликвидаторов позже.
“Нас, солдат срочной службы, посылали в самые «грязные» (зараженные радиацией. — РП) места. Считалось, что раз мы здесь временно, то большую дозу облучения получить не успеем. Но сколько мы там получали, никто не измерял. В казарму с работы отпускали только тогда, когда из носа начинала идти кровь,” — рассказывает участник событий.
“Муж каждый день ходил на службу — комбинат продолжал работать, несмотря ни на что. Руководство решило: останавливать производство ни на одном из объектов нельзя, нужно лишь провести самоочистку. Нужно было «ковать ядерный щит», как тогда говорили. Сначала на заводах трудились по три-четыре часа, потом объявили: стало чище, и можно работать уже по шесть часов.”
“Нас перевели с «Маяка» и разрешили покинуть город только месяца через три после аварии, когда вышел приказ освободить всех сотрудников комбината, набравших дозу облучения больше 250 рентген. Смертельной считалась доза в 400 рентген,” — вспоминает участница событий.
В октябре, с 6 по 13 число, по результатам предварительных оценок возможной дозы облучения, было принято решение об эвакуации. Соответствуя записям по ликвидации аварии, эвакуация людей прошла с опозданием, спустя 7-14 суток после взрыва.
