Дочь Мстислава Ростроповича Елена: "Отец не знал, что смерть его забирает!"

Парижская квартира Мстислава Леопольдовича Ростроповича на авеню Жоржа Манделя. В январе 1989-го именно здесь великий музыкант дал первое после изгнания из Советского Союза интервью советскому журналисту. Ростропович тогда открыл бутылку «Дом Периньон» и предложил выпить «За Россию!».

«Я хотел бы вернуться в свою страну, — говорил Мстислав Леопольдович, — но это вопрос сложный, особенно после того, как мне и моей жене нанесли такие раны. Мы ни в чем не виноваты, чтобы возвращаться с опущенной головой. Если я нужен, то готов помочь нашему народу». 

Тогда СМИ писали: «Вернуть советское гражданство Вишневской и Ростроповичу значит восстановить справедливость».

Почти два десятилетия спустя в той же квартире того же корреспондента принимает дочь Мстислава Леопольдовича Елена.

— В этой парижской квартире твои родители прожили долгие годы. Здесь у них в гостях перебывал весь мир — короли, президенты, включая Ельцина, музыкальные светила и просто друзья…

— У нас было много разных квартир и домов, которые мы постепенно стали продавать, потому что ни папа, ни мама туда не ездили. Здесь они бывали, пожалуй, чаще всего. Но многих вещей здесь уже нет. Еще до смерти папы родители решили расстаться со своей коллекцией.

—  Теперь ты руководишь Фондом Вишневской — Ростроповича?

—  Я возглавляю фонд, который находится в Вашингтоне. Есть другие фонды — в России, в Литве, в Германии. И я хочу их объединить. Они очень разные: один занимается вакцинацией детей в России, другой помогает молодым музыкантам в разных странах.

—  Будет ли увековечена память Ростроповича в России?

—  Я хочу поговорить об этом с Юрием Михайловичем Лужковым. Папа долго жил в Газетном переулке в Москве. Мне кажется, что было бы хорошо его переименовать и присвоить ему имя Ростроповича.

—  Насколько я понимаю, отец никогда не вел дневников…

—  У него не было времени. Но остались его феноменальные записные книжки, куда он заносил даты всех своих концертов, репетиций, встреч, поездок. Он шутил, что если их потеряет, то покончит самоубийством… К сожалению, когда я его видела, ему часто было не до рассказов. Он доверял мне, и его дела сваливались на меня. Мне так жалко, что я не делала записей. Он был гениальным рассказчиком…

—  Есть ли еще неизвестный Ростропович? В молодые годы он писал музыку. Сам Шостакович поощрял его продолжать сочинительство. Сохранились ли эти произведения?

—  Все его сочинения я постараюсь разыскать в архивах. В начале октября в немецком городе Кронберге пройдет фестиваль виолончелистов памяти Ростроповича. И там, в частности, сыграют написанную папой «Юмореску».

—  Ростропович сравнивал свою любовь к музыке с верой священника в Бога…

—  Он вел разговор с Богом в «Сарабанде» Баха, когда ее последние ноты возносились вверх, улетали в небеса. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что он играл для Бога. Когда я его слушала, то забывала о том, на каком свете нахожусь.

—  У Мстислава Леопольдовича было невероятное количество друзей. Но кто — помимо семьи — составлял ближайший круг?

Дочь Мстислава Ростроповича и Галины Вишневской Елена Ростропович-  Конечно, существовало музыкальное братство, но были и друзья, совершенно не связанные с музыкой. Когда мы праздновали его 70-летие в Париже, возникли неожиданные трудности. Он передал список приглашенных в Елисейский дворец, где проходил праздничный ужин. Среди гостей были и королева Испании, и принц Чарльз, и консьерж его парижского дома, и другие простые смертные. Он любил их всех. Протокольная служба Елисейского дворца была в смятении, как посадить их вместе.

—  Ничто человеческое ему было не чуждо. Он любил водочку, застолья…

—  Да, он любил посидеть в компании. Один раз — первый и последний — мы поехали на каникулы всей семьей в Грецию. После завтрака папа выходил на пляж, где стоял руки в боки. Потом мама умоляла его плюхнуться в воду. Он плавать не умел и плюхался минут на пять. Потом шел работать. За обедом наша семья — человек двенадцать — встречалась в ресторане. И он тут же начинал приглашать за наш стол людей совершенно незнакомых. Ему нужно было общение.

—  Твардовский заметил, что «в Ростроповиче жизни и красок на десятерых»…

—  Я бы добавила, что Ростропович прожил десять жизней. Один человек не смог бы сделать столько за свою жизнь, сколько сделал отец. Он успел все что хотел. Разве что книгу не написал, все откладывал. Но, может, и не надо было?

—  Ну а что же было двигателем его жизни?

—  Любовь к музыке и к людям. Папа все время кому-то помогал. Я сохранила его записку, которую он написал, уже будучи безнадежно больным, — просил кому-то позвонить по поводу квартиры для одного кларнетиста.

—  Он был человеком верующим?

—  Очень. Он молился каждое утро. У меня остался его молитвенник — весь истрепанный. Он соблюдал все посты, даже когда уже был болен. Я его умоляла этого не делать, но он не слушался.

—  Ну а был ли Мстислав человеком мстительным?

—  Ну что ты! Он никогда никому не мстил. Хотя порой обижался, сидел распустив губы. Он не любил конфликты и всегда хотел помириться, чтобы все было нормально. Поэтому имя Мстислав совершенно не соответствует его личности.

—  С Галиной Павловной они прожили 52 года…

—  По нынешним временам это что-то немыслимое. Может, они подошли друг другу, потому что такие разные? У мамы очень сильный характер, но она давала папе возможность все решать самому. Он как бы имел власть, но решения, в сущности, оказывались мамиными. Кроме того, они были и вместе, и не вместе. У каждого были свои поездки. Это важно, чтобы люди не привыкали друг к другу, как к старым тапочкам.

—  «Когда я смотрю на Галю, я каждый раз на ней женюсь», — говорил Ростропович.

—  Действительно, в их любви никогда не было рутины. Они с удовольствием ждали каждой новой встречи, посылали друг другу замечательные факсы, которые сохранились.

—  Я знаю, что Мстислав Леопольдович вел себя мужественно до последнего дня…

—  Вначале он боролся с болезнью, а потом понял, что ничего сделать не может. Однако едва ли он осознавал, что наступает конец. Такого мужества я вообще не видела. Он никогда не жаловался. Мы с ним никогда не говорили о смерти — вопрос так не стоял. Папа не давал нам никаких прощальных напутствий.

—  То есть он верил, что жизнь победит?

—  Абсолютно. Но Господь решил иначе. Бог написал свою партитуру его жизни. Папа сделал на земле все что можно было.

Он подарил нам свое 80-летие, которое мы справили вместе. Он попрощался с друзьями. И ушел, не мучаясь, во сне, после операции. Он не страдал и не знал, что смерть его забирает. Да и если посмотреть на даты его жизни: 27.03.1927 — 27.04.2007, то получаются одни семерки. В Московской консерватории он лежал в день святого Мстислава, а хоронили его в день святой Галины. Все это не может быть случайностью.

—  Наверное, трудно быть дочерью двух таких выдающихся людей?

—  Ох как тяжело, но я ничего другого в жизни не знала. То, что папа и мама — гении, для меня огромнейшая честь.

—  Оставалось ли у Ростроповича время быть отцом?

—  Чтобы быть хорошим отцом, не надо вытирать ребенку нос или следить, как сделаны уроки. Я все время чувствовала его невероятную любовь. Когда он был нужен, он всегда был рядом. Конечно, он не такой человек, который знает, как себя вести с детьми. И даже со своими внуками он смог общаться, только когда они немного подросли.

—  Какие черты характера ты унаследовала от отца и от матери?

—  Как и отец, я люблю общаться с людьми, помогать им. Унаследовала я от него и дисциплину в работе. Если мне что-то надо сделать, то я лягу и умру, но сделаю. На меня можно положиться. От папы у меня и определенная дипломатичность. От мамы — умение разбираться в людях. Я хотела бы уметь, как она, сказать человеку прямо в глаза, что я о нем думаю, но не получается.

—  У тебя трое сыновей — Иван, Сергей и Александр и дочь Настасья. Есть ли у них способности к музыке?

—  Мой отец считал, что Саша — единственный в моей семье, у кого настоящий талант. То же говорит наш друг дирижер Сейджи Одзава. Но я крайне осторожно обращаюсь с его талантом и не хочу, чтобы его очень мучили. Я думаю, Саша будет не солистом, а дирижером.

—  Как чувствует себя Галина Павловна?

—  Она ходит каждый день в свою Школу оперного пения. Там только что давали «Кармен». К сожалению, у них всего 350 мест, и попасть на спектакль невозможно. Но голоса в ее школе — и я говорю это на полном серьезе — лучше, чем в Большом.

—  Почему она согласилась сняться в фильме Сокурова «Александра»?

—  Сокуров ее долго уговаривал и убедил, что она должна это сделать. Сначала она боялась, что мы ее увидим совершенной старухой — в сандалиях, в нейлоновых носочках. Но мама осталась очень довольна. Она могла быть потрясающей драматической актрисой — достаточно посмотреть ее в фильме-опере «Катерина Измайлова».