Биограф Джексона:"Полицейские заставили Майкла сфотографироваться обнаженным!"
В России вышла пока толька первая часть мемуаров Тараборелли, а в Штатах поклонники поп-короля уже смели с прилавков книжных магазинов все тома биографии Майкла Джексона. События книг Тараборелли разворачиваются с 1958-2009 года.
Российские поклонники певца уже перевели некоторые главы биографии Джексона, которые пока не вышли в России.
Мы приводим наиболее эмоциональные из них:
«Спустя два года после их развода, Лиза Мария Пресли, дочь Элвиса, и Майкл Джексон держались за руки во время обеда в ресторане.
На Майкле была черная шляпа и соответствующая шелковая хирургическая маска, которую он отказался снять, даже чтобы поесть. Под ней крабовый кекс и жареный цыпленок незаметно исчезали в его рот.
«Я хочу, чтобы ты знал, что если тебе когда-нибудь нужен будет друг, я здесь. У тебя такое хорошее сердце, Майкл», сказала ему Лиза.
Затем она задала вопрос, который сбывал с толку мир в течение многих лет. «Но скажи мне такое — почему ты должен таким странным?».
Вскоре после того, как они поженились, она увидела, какими шаткими были его взгляды на реальный мир. Когда они готовились покинуть свои люкс в Trump Tower в Нью-Йорке, Майкл надел на себя маску, солнцезащитные очки и сделал макияж.
Он сообщил ей, что телохранители быстро сведут ее вниз по лестнице к ожидающей машине с затемненными окнами. Он поедет отдельно и присоединится к ней позже.
«Да пошло оно!», сказала она и пошла к главному лифту.
Джексон пришел в бешенство. «Лиза! Нет!», кричал он. «Это опасно! Они съедят тебя заживо!».
За ней был послан помощник, но она исчезла. Джексон встревожился. «Мою бедую жену похитили. Как я буду жить с сам? Звоните в полицию. Звоните в ФБР. Звоните в ЦРУ».
Лизу обнаружили в баре вдоль улицы, спокойно потягивающую мартини.
Поведение Джексон всегда было странным. Слава исказила его взгляды, и она оставила ему не понимание простых людей.
В 13 лет, он утверждал в журналах, что «я точно такой же, как другие дети», но он просто не был таким, потому что он никогда не встречал каких-либо «нормальных людей», как он их назвал.
Поклонники пугали его. Как ребенок-звезда the Jackson Five, он ненавидел, когда бешеные девушки и женщины сильно обнимали его и слюняво целовали.
Он вспомнил, как должен был бежать через толпу кричащих девочек с закрытыми его руками глазами, опасаясь, что они выцарапают их, и спрятаться в кладовку для метел, надеясь, что толпа бросится в погоню, и упустит его.
«Они хватают твои волосы и сильно тянут, и это такая боль, как от огня», вспомнил он.
«Ты чувствуешь, как будто тебя собираются задушить или расчленить».
Вскоре он тайно переправлялся везде, перемещаясь в форме службе лифтов.
Но общественный интерес к нему был такой, что если он входил в комнату с любым из своих знаменитых братьев, он был тем, для кого собиралась толпа.
Знание, что все взгляды направлены на него, имело глубокое влияние на Джексона. Он начал показывать признаки глубокой нестабильности, даже неадекватности.
«Он стал одиноким», сказала его мать Кэтрин. «Я беспокоилась за него, но я надеялась, что он перерастет это». Но так и не перерос.
Будучи взрослым, он как-то сказал уставшим голосом: «Люди не знают, что это для меня. Никто не должен судить меня, пока они не побывают в моей шкуре каждый жуткий день и каждую бессонную ночь».
Несмотря на его очевидную паранойю по поводу защиты его личной жизни, Джексон был настолько же хвастуном, насколько и отшельником.
Насчет Wacko Jacko образа, который был меньшей мерой изобретен средствами массовой информации, чем им самим — до тех пор, пока это не вышло за пределы шутки и из-под его контроля.
Для начала, это было предусмотрительно создано для развития своей карьеры. Он понимал, чтобы продавать записи, ему нужно было оставаться в центре внимания общественности.
…Он был инстинктивным шоуменом, когда он пришел к саморекламе. Во время съемок для рекламы Pepsi-Cola в окружении дыма и пиротехники, магниевая бомба вспыхнула рядом с его головой.
Помощники покрыли его пылающие волосы одеялом и льдом, и готовились вывезти его через черный ход в машину скорой помощи. Но Джексон настаивал на использовании парадной двери, на виду у болельщиков и фотографов. Он ощутил возможность. Той ночью, кадры пострадавшей звезды были показаны по всему миру, перевязанной и в агонии, который поспешно был доставлен в больницу — но сумел поднять руку в блестящей перчатке в слабое приветствие. В плане публичности, это было бесценно. На какое-то время, эта стратегия саморекламы была блестяще успешной, пока Джексон был убежден, что он сам мог манипулировать своим образом и контролировать то, как он изображался. В восьмидесятые годы он выдумал странные трюки и рассказы, которые просочились в прессу.
Одна любимая уловка заключалась в том, чтобы использовать странную маскировку на явно экстравагантных походах по магазинам. Однажды, он заскочил в аптеку в Лос-Анджелесе в парике афро и темных очках, и хотел купить секс-игрушку. Вряд ли это было неожиданностью, когда история была напечатана во всех газетах.
Он также сказал миру о том, что он спал в кислородной камере, что позволит ему дожить до 150 лет. Это был полным вымыслом, но слова о чокнутом подвиге Майкла позднее распространились вокруг шара, помогая таким путем продавать больше записей.
Но опасность такой саморекламы в том, что она стала открытой для любой выдуманной истории. Появлялись сообщения, что он видел призрак Джона Леннона и говорил на языке шимпанзе со своим любимым питомцем Bubbles.
Поскольку он отказывался давать какие-либо интервью в попытке сохранить свою загадочность, рассказы распространялись без противоречий или объяснений. Джексон тщательно развивал образ, который был вне его контроля. Он стал жертвой роковой мифологии, которую он намеревался создать.
Но это была не только его неспособность справиться со славой, которая делала его странным. Было также отдаленное последствие издевательств его отца над ним, Джозефа Джексона, рабочего сталелитейной промышленности с большими амбициями для своих девяти детей, и странные идеи относительно воспитания. Майклу было пять, когда он зашел в комнату — и упал на пол, окровавленный. Его отец сознательно поставил ему подножку.
«Это за то, что ты сделал вчера», сказал Джозеф рыдающему сыну. «А завтра будет за то, что ты сделаешь сегодня».
Чтобы научить своих сыновей не оставлять свои окна открытыми на ночь, он влезал в их спальню с криками, его лицо скрывала маска, притворяясь вором. На протяжении многих лет у Майкла и его брата Марлона были кошмары, по поводу того, что их похитят из их кроватей.
Несмотря на чувствительность, Майкл был достаточно энергичным, чтобы сопротивляться. Однажды, после того, как Джозеф отшлепал его, он бросил в него своим ботинком.
«Ты ненормальный?», выкрикивал Джозеф. «Мальчик, ты только что подписал себе смертный приговор». Затем он удерживал Майкла вниз головой за одну ногу и бил кулаками его снова и снова.
Насилие ухудшалось, поскольку мальчики росли, и музыкальный бизнес стал их жизнью.
«Если вы сбились во время репетиции, вы получили удар, иногда ремнем или палкой», вспомнил Майкл. «Однажды, он вырвал шнур от холодильника и отколотил меня им». Когда он опоздал на одну репетицию, Джозеф подошел сзади и толкнул его. Майкл упал и был сильно оскорблен.
«Я начал так боятся этого человека», вспомнил Майкл. «На самом деле, я думаю, будет правильно сказать, что я ненавидел его».
И эта ненависть сыграла важную роль, в, возможно, жутчайшем аспекте жизни певица — постоянное преобразование его внешности, превращаясь из милого и оживленного афро-американского мальчика в одержимую своей внешностью, эксцентричную поп звезду.
С подросткового возраста Майкл был глубоко обеспокоен тем, как он выглядит. Когда у него были прыщи в подростковом возрасте, он был слишком смущен, чтобы выходить в общественные места. На сцене его проблему скрывал макияж. И за кулисами он начал делать то же самое.
Он считал, что состояние его кожи «безобразит всю мою личность». Он больше не смотрел на людей, когда он разговаривал с ними. Его игривая личность изменилась, и он стал спокойнее и серьезнее.
Он думал, что он уродлив — его кожа была слишком темной, решил он, и его нос слишком широк. Еще в придачу, его равнодушный отец и братья называли его «Большой Нос».
Он выражал свой страх во все более и более странном поведении. Его вес снизился до 71/2 стоун (мера веса, равен 14 фунтам, или 6.34 кг, — перев.) после того, как он сел на диету из кешью, пекан, семени, трав и специй. Начали ходить слухи, что он анорексик.
Большинство его несчастий были сосредоточены на его носе. В течение долгого времени он говорил о косметической хирургии. Его мотивом не было, как многие люди предполагают, стать больше похожим на своего кумира, Диану Росс.
Мотивом было то, что он будет меньше похожим на своего отца, на мужчину, который был так жесток с ним и чье сильное, с широким носом лицо он видел из зеркале. Джексон слишком боятся делать операцию до 1979 года, когда, в возрасте 21 года, проблема была решена сама собой. Он споткнулся во время танца и сломал нос. Когда он посмотрел в зеркало после операции по его восстановлению, ему понравилось то, что он увидел.
Двумя годами позже, у него была вторая операция. Система начала ставать опасной. Три года спустя у него была еще одна, а в 1986 году, четвертая операция на носу.
Он говорил товарищу, что «самая большая радость, которую я когда-либо знал, это то, что у меня был выбор относительно моего лица». Он охарактеризовал себя как «прогрессирующая робота».
В некоторых отношениях, стремление Джексона к физическому совершенству легко понять, учитывая, сколько времени он провел изучая свои фотографии, танцуя перед зеркалом и смотря видеоклипы, решая, какие черты были лучшими, а какие нет. Но его стремления стали навязчивой идеей. Его друг Джейн Фонда пыталась убеждать его оставить это.
«Я хочу, чтобы ты остановился», сказала она ему. «Больше никаких операций. Люби себя таким, каким ты есть».
«Я попытаюсь», обещал Майкл, но даже с новым носом он по-прежнему был крайне несчастен.
«Я сижу в своей комнате дома, и иногда плачу», сказал он. «Это очень сложно найти друга. Иногда ночью, я хожу вокруг района, просто в надежде найти кого-то, с кем можно поговорить. Но в конечном итоге я возвращаются домой ни с чем».
Его зять, Джеймс, женатый на Джанет, вспоминал Майкла блуждающего вокруг дома семьи Джексон в Калифорнии, как «призрак, который искал дружбу».
«Только тогда он веселился, когда люди приезжали играть в его миллион долларовый зал игральных автоматов. Но они практически всегда позволяли Майклу побеждать. Если же нет, то они больше не приезжали».
Операции продолжались. Он отрицал хирургическое вмешательство по поводу своих миндалевидных глаз и ярко выраженных, не природных, скул, но определенно была операция по созданию ямки в его подбородке.
Именно после этой процедуры, его впервые увидели в хирургической маске. Пресса предположила, что он, как и знаменитый затворник Говард Хьюз, боялся бактерий, но, скорее всего, он просто хотел скрыть шрамы.
Это стало другой частью его образа, наряду с шляпой и солнцезащитными очками.
Когда он снял повязку, стало ясно, что его внешний вид становится все более странным. Его новый подбородок странно смотрелся с его мягким, наивным лицом. Его нос стал курносым и тоньше, чем когда-либо.
Он также начал использовать отбеливающий крем, которого он купил целый ящик. Возможность избежать детских страхов привела Майкла к переделке себя. Ушедший был темнокожим, с широким носом молодым парнем с афро, чье естественное обаяние очаровало аудиторию.
На его месте был хрупкий, кукольный человек, на которого невозможно смотреть без недоверия.
К концу 1990 года, некто из его команды подсчитал, что он перенес десять операций на носу.
Одна процедура по добавлению хряща к кончику носа не сработала, и, в конечном счете, структура его носа разрушилась, в результате чего появилась носовая впадина приблизительно на одном уровне с его лицом.
После этого, на людях, и часто в частной жизни, он носил протезный наконечник носа, скрытый густым слоем макияжа. Он достиг своей цели преобразить себя, но едва вообразимой ценой.
В глазах общественности все это сделало его не просто чудаком, а посмешищем.
…Для мужчины, настолько одержимого своим телом, не было ничего более унизительного, чем личный досмотр полиции, в ходе которого, ему пришлось раздеться догола, в связи с обвинениями в растлении 13-летнего Джорди Чандлера. Мальчик дал детальное описание тела звезды, и детективам нужно было проверить, верно ли оно. Джексон был предупрежден, что, если он откажется от сотрудничества, его арестуют и увезут в наручниках.
После того, как полиция прибыла в Неверленд, адвокатам понадобился час, чтобы убедить его покинуть свою спальню. Наконец, он зашел в гостиную явно взволнованным, одетым в коричневый халат. Он закрыл свое лицо руками, как если бы прятался от папарацци.
Ему сказали встать на платформу посредине комнаты. «Пожалуйста, не заставляйте меня делать это», просил он. «Сэр, у нас нет выбора», сказал один из детективов.
Глядя на фото Элизабет Тейлор на стене, Джексон снял халат, оставшись в купальном костюме.
«Вы должны снять его, тоже, сэр», сказал детектив. Майкл стянул у купальный костюм… под которым были боксерки. «Сэр, пожалуйста», сказал детектив.
Тихо плача, Майкл снял боксерки и обнажил все свои достоинства. Все глаза изучали его, смотря, не был ли он обрезан, как утверждали Джорди (он не был).
«О Боже», хныкнул Майкл. Он выглядел так, как будто сейчас упадет в обморок.
Полиция медленно окружила его, делая заметки о его теле, цвет его ягодиц и личных деталей. Фотограф сделал фото перед тем, как Джексон соскочил с платформы.
«Достаточно», сказал он, прежде чем покинул комнату.
После 15-ти минут слез, криков и упрашиваний адвокаты убедили его вернутся. Домом разнесся жалобный вой. Майкл Джексон был сломан. Он колотил ногами по полу. Он стоял голый, опять. Еще фото. Затем видеозапись.
«Пожалуйста, мы можем прекратить это?», умолял Майкл.
Один из врачей достал линейку, но вмешался доктор Джексона. «Все», твердо заявил он. «Майк, одевайся».
Джексон выбежал из комнаты, трясясь и крича: «Как это могло случиться со мной?»
