Виктория Макарская: "Я чуть не умерла, пытаясь забеременеть!"
Сабурова Ольга
Справились они и с главным испытанием – отсутствием желанных детей. Несколько месяцев назад Вика узнала, что наконец беременна.
Выбросила все тесты
– Давно мечтали стать мамой?
– С того момента, когда осознала себя существом женского пола. Все детство просила родителей купить мне игрушечную детскую коляску, но мы жили в закрытых военных городках. В магазинах колясок не было, и родители так и не купили мне этой игрушки…
С Антоном мы также мечтали о детях, можно сказать, с первого дня знакомства. Я была счастлива, что встретила мужчину, который очень любит детей. Антон ведь сам из многодетной семьи. Он был старшим сыном и буквально вынянчил младших сестренок. Удивительно, но Антон первый почувствовал, что я беременная, и я ему… не поверила. Чувствовала себя, как обычно. Это было в январе. Мы летели из Чикаго в Москву, и Антон весь полет проговорил о том, что надо срочно делать тест и идти к врачу.
– Сколько было до этого в вашей жизни этих тестов? И каждый раз – разочарование…
– В прошлом году я вообще выбросила все тесты. Надоело смотреть на одну полосочку.
29 мая прошлого года мы, будучи на гастролях, попали в старинный городок Болгар, в храм Авраамия Болгарского, к старцу Владимиру Головину. К нему едут со всей России узнать волю Божью в отношении своей жизни. Мы ждали в храме 8 часов (иногда люди и по 15 часов ждут, чтобы поговорить с ним). Это общение стало откровением и Божьей милостью для нас. Старец сказал нам, что мы зря ходили по врачам – Бог скоро даст нам ребенка.
– А до этого, скажите честно, были на грани отчаяния?
– Я всегда верила, что рожу детей. И не одного! Никогда не предохранялась и не выпила в жизни ни одной противозачаточной таблетки. Но никогда не беременела! Отчаяния не было – я верующий человек и очень благодарна Богу за все, что есть в моей жизни.
Чуть не умерла после ЭКО
– Однажды вы попытались взять все в свои руки и сделать ЭКО. Говорят, это плохо кончилось…
– Просто меня так замучили бестактными вопросами о нашей бездетности, что в какой-то момент я пошла на поводу у вдруг восставшей собственной гордыни и, решив кому-то что-то доказать, пошла на ЭКО. Знаете, врачи даже не предупредили меня, что бывает «синдром гиперстимуляции», когда женщины умирают от ЭКО. Вернее – от гормональной терапии. Потом врачи оправдывались, что это бывает крайне редко по статистике. Так вот этот редкий статистический случай пришелся именно на меня.
Однажды ночью мне стало так плохо, что я просто поняла совершенно отчетливо: умираю. Непередаваемое ощущение. Я не испугалась. Только стало очень жалко оставлять Антона одного на этом свете. Скорая помощь отказалась приезжать, коммерческая скорая – тоже. Оказывается, в случаях синдрома гиперстимуляции при ЭКО службы скорой помощи просто не приезжают! По телефону отвечали: «Езжайте туда, где вам это сделали!» Я стала терять сознание. Антон на руках принес меня утром к открытию клиники.
Вспоминаю, как меня откачивали: в прямом смысле слова, «на живую» прокалывая все полости живота. Наркоз я бы уже не перенесла в таком состоянии. Врачи откачали из моих внутренних органов два с половиной литра воды. Боль, когда она переходит все границы возможного, оказывается, можно терпеть. Мне было так больно, что я даже не кричала. Антон все время стоял рядом и держал меня за плечи. Потом мне опять стало плохо. Сделали флюорографию – оказалось, что вода уже и в легких. Не могла дышать. Почему я это все вам описываю? Возможно, кому-то это поможет задуматься о том, что природу насиловать нельзя. И что ЭКО не так безопасно, как это рекламируют клиники.
Потом мы обследовались в Израиле, и ведущий специалист по бесплодию категорически отказался делать мне ЭКО на том основании, что никаких показаний у нас для этого нет. Он так и сказал: «Я не имею никакого права вмешиваться в организм здоровой женщины при прекрасных показателях здоровья мужа». Уверил, что мы с Антоном абсолютно здоровы и у нас появятся дети естественным путем.
– Вы собирались усыновить ребенка. Почему так и не сделали этого?
– Больная тема… Антон всегда говорил: «Мы запланировали 4 детские спальни в доме. Независимо от того, будут у нас свои дети или нет, там будет звучать детский смех…»
Мы же очень часто ездим в детские дома и приюты. Иногда невыносимо уезжать, оставив там ребенка, с которым возник контакт.
Намерения по поводу усыновления были очень реальны. Мы даже консультировались по всем вопросам с нашими друзьями Ольгой и Михаилом Барщевскими, которые усыновили двоих деток. Наш большой дом мы строили для детей. Мы хотели усыновить не одного ребенка. Троих или четверых. Но оказалось, что в нашу двухкомнатную квартирку в центре Москвы детей никто не отдаст. Существующие нормативы соцзащиты диктуют наличие строго определенных метров для каждого ребенка и отдельных комнат для разнополых деток. А потом у нас начались проблемы со стройкой дома…
Уехала в Израиль от негатива Москвы
– Почему, забеременев, вы тут же уехали в Израиль и намерены остаться в чужой стране до самых родов? Дело во врачах?
– Израиль не чужая для меня страна. У нас с Антоном еврейские корни, семья Антона живет в Израиле постоянно. Но уехала я не только из-за врачей. Пожалуй, вам я впервые говорю истинные причины. Я до слез болезненно переношу агрессию и негатив, которыми в последнее время наполнена Москва. Вдруг физически ощутила, что не могу и не хочу больше жить в такой атмосфере, особенно во время беременности. Огромное количество энергии, позитива и любви я постоянно отдаю окружающим как энергетический донор. А когда поняла, что беременна – впервые ощутила, что должна только своему ребенку и мужу.
– Рожать будете вместе?
– Моя мама, военный фельдшер, была сначала категорически против, чтобы зять в принципе присутствовал на родах. Но Антоша как-то смог ее убедить и пригласил тещу тоже присутствовать на родах. Но тут уже отказалась моя мама – сказала, что такое зрелище не для ее нервов! Кстати, палата у нас будет семейная. В том смысле, что Антон будет жить со мной в роддоме. Приедут и дедушка, и много наших родственников из России и из Германии. Наша Маша – долгожданный ребенок для всей семьи.
– Не боитесь, что после рождения ребенка карьера Антона пойдет дальше, а ваша остановится?
– Мое счастье в том, что Бог дал мне Антона и ума, чтобы в первую очередь сделать карьеру жены. А пение – это профессия.
Все, чего я сейчас хочу – это сразу забеременеть второй раз и родить Ивана Антоновича. Мои американские партнеры, вместе с которыми мы осуществляли запись моего первого сольного альбома (он ведь так и не вышел из-за долгого перерыва, связанного с операцией на голосовых связках), надеюсь, поймут меня и отдадут все мои рабочие материалы. Я продолжу запись альбома в России, потому что собираюсь кормить Марью Антоновну только по-настоящему, как положено – грудью. Кстати, я решила не отменять запланированный на 22 ноября «Живой концерт» в Международном Доме музыки. Если надо будет покормить Машу – зрителям споет Антон, а пока я буду петь – Антоша подержит Машу на руках.
– Вы морально восстановились после жуткого обмана, которому подверглись при строительстве загородного дома?
– Я восстановилась. Но наши адвокаты пока запрещают мне комментировать нюансы уголовных и общегражданских дел в отношении той строительной фирмы.
– Продадите дом или, переделав, будете жить?
– Дом для жизни непригоден. Если строительная фирма не снесет по решению суда ту декорацию, которую нам соорудили, мы нарисуем на стенах строения цветы и переделаем его под площадку для всех деревенских детей. Сделаем горки, лесенки, прикрепим к дому спортивные снаряды.
Участок большой. Мы решили построить на нем новый дом!
