"У человека изменилась система координат": Зудина перестала общаться с Машковым после смерти Табакова
В минувшем марте ушел из жизни легендарный отечественный актер Олег Табаков. Этот период стал непростым испытанием для его вдовы Марины Зудиной. Актриса поделилась с журналистами издания "7 дней" подробностями своей жизни после смерти мужа.
По ее словам, самую сильную боль она испытала в ноябре прошлого года, когда Олег Табаков был госпитализирован.
"И то, что с некоторыми людьми, вроде бы близкими, у меня разрушились связи. И то, что в МХТ не состоятся постановки Константина Богомолова и Евгения Марчелли, в которых я должна была сыграть. Но это все меня особо не мучит и не ранит. Когда испытываешь максимальную боль, после нее перестаешь остро реагировать на последующие удары", — призналась Марина Зудина.
С момента ухода мужа Зудина лишь однажды пришла в его кабинет, и то для того, чтобы забрать личные вещи.
"Я редко захожу на третий этаж театра, где был кабинет мужа. Но дежурные мне всегда улыбаются, потому что любили Олега Павловича. Так же и с администраторами. Мне очень приятно, что их отношение ко мне стало даже более нежным, хотя теперь я для них просто актриса Марина Зудина", — рассказала вдова худрука МХТ.
С нынешним главой "Табакерки" — Владимиром Машковым — она практически не общается.
"Владимир Львович оказался в ситуации, когда у человека изменилась вся жизненная система координат. Может, он просто боится каких-то личных просьб. Но вроде я пока его ни о чем особо не просила…" — отмечает актриса.
По словам женщины, ее огорчают журналисты, пытающиеся любыми путями выйти на контакт с ней, в том числе прибегая к обману. К примеру, ей звонили под предлогом оказания помощи от мэрии, но затем начиная расспрашивать о состоянии здоровья Табакова.
"Я стала очень осторожной. А когда не было еще и девяти дней, как Олег Павлович ушел, пошли публикации, что у меня есть какие-то "мхатовские" квартиры, хотя я никакого отношения к этому жилью не имею, что легко проверить. Потом, конечно, дали опровержение, но какой-то информационный шлейф всегда остается", — сокрушается она.
