Что после Сахарова?
Николай Сванидзе
Хорошо, что следующий митинг будет в феврале. Все – и общество, как передовая, пробудившаяся его часть, так и та, что голосует, не просыпаясь, и власть, и оппозиция, соотношение сил внутри которой изменилось в последние недели, – должны переварить происшедшее. «Переспать» с ним.
Вряд ли имеет смысл подробно напоминать об истории вопроса: о 24 сентября, о 4 ноября, об античных амфорах и торсах, о могучей боевой, а также сельскохозяйственной технике, о замечательной и полезной спортивной игре бадминтон. О безудержном воровстве, переходящем в клептоманию, яростную и страстную, как случка амурских тигров. О грубом вранье и нежном, трепетном нарциссизме. О презервативах, Киплинге и Хилари Клинтон.
Подчеркну только, что решающую роль в активизации беловоротничковых, т.е. образованных и сознательных, городских масс, нынче исполняющих обязанности класса-гегемона, сыграла именно пресловутая рокировочка. Эффект от которой был кумулятивно усилен невинным признанием, что это не сейчас мы так решили, а еще четыре года назад договорились. И ведь признание-то скорее всего ложное: не могло быть, не бывает таких договоренностей на берегу. Но это уже не важно. А важно то, какое эта рокировочка и это признание произвели впечатление. На тех, кто не утерял способности впечатляться.
Так вот, эти шибко тонко организованные взяли да и сообразили: «Эти двое дружных ребят все уже решили. За нас. Вдвоем. Или в одиночку. И впредь будут решать до старости. Их и нашей. И мы им не нужны. Потому что у них все так здорово получается, что им больше никто не нужен». Ну а потом уже были выборы, которые в другое время, может, общество бы и слопало, не подавившись, а сейчас не смогло. Ну и пошло-поехало.
Теперь впереди – новогодняя пауза. Что дальше?