Лев Дуров: "В "17 мгновениях" на себя розового смотреть не смог!"
Арина Шевченко
— Лев Константинович, вам без пяти минут 80, а вы, как и 50 лет назад, такой же подвижный, юморной, живой…
— Ну вообще-то полуживой… А что сидеть на пенсии, щелкать семечки и клацать пультом от телевизора что ли? Занятие это хорошее, но не для меня. Знаете, кони идут в борозде и иногда падают и умирают. Вот так и должно быть. А о прожитом не жалею, да, что-то не успел сделать, например, столько хороших книг прочитать. Но уже и не успею, все — квас уехал. Это мое любимое выражение. У меня возле дома стояла бочка с квасом, я пока метнулся домой за бидоном, а она глядь — и уехала, лишь на дереве табличка осталась «Квас уехал».
Да вообще уже ничего не наверстаешь, надо и силы иметь, и мозги. Это все фигня, что старость — это мудрость. Старость — это плохо, это увядание, это когда заканчиваются часы, отведенные тебе Богом и природой. Нет, говно старость. Я и на свой юбилей хочу увильнуть, подорву когти и… Хотя нет, у нас же в Театре на Малой Бронной премьера спектакля «Буря» по Шекспиру, которая считается его последней пьесой, а я там играю главную роль — вершителя судеб, волшебника Просперо. А все эти отмечания… Я заранее знаю, кто и что мне скажет. Так все предсказуемо, хотя…
Вспомнил, как был в Германии, и у меня там была переводчица фрау Нина — пожилая дама, но очень модная, каждый день новые шубы надевала. Так вот она однажды показала мне свои похороны. И фото с гробом, который уже купила, и памятник, даже кто будет петь, танцевать и играть… А видя мое удивление, сказала: «Вы русские — раздолбаи, все на потом оставляете, на других перекладываете, а я все, в том числе и расходы, беру на себя». Хотя чего удивляться она даже своему сыну дала деньги под проценты как в банке, а мы, мол, бесхозяйственные дураки.
— А насчет энергичности не скромничайте, лучше скажите: как себя поддерживаете? Вы же в молодости занимались боксом, карате, футболом…
— Поддерживаю, а как же. Ты убрала уже (актер обращается к своей помощнице. — Авт.)? А то бы вы увидели, как я литрболом занимаюсь (смеется). Да, пью скотч, виски. Но я не курю.
— И сколько осиливаете?
— Ну, за один присест грамм триста.
— В вашей фильмографии больше двухсот ролей, но вы по-прежнему снимаетесь, занимаетесь озвучкой мультфильмов, играете в театре, выпускаете книги, разъезжаете по кинофестивалям. Признайтесь, есть ли во всем этом денежный интерес, ведь у многих актеров четкая такса появления на том или ином кинофесте…
— Вот говнюки, кто так делает. Фестивали ведь не все миллиардные, надо просто ездить, поддерживать. Но каждый мерит по-своему. А лично мне интересно новые картины посмотреть, с коллегами, с которыми не видимся годами, пообщаться. Другой цели не вижу. Я и не отдыхающий, и не ходящий в бассейны. А что касается гонораров за фильмы, то для меня не их размер имеет решающее значение, когда на роль соглашаюсь. Главное — сценарий хороший, хорошая роль, чтобы не было грязи и чернухи. Чисто 3—4 этических, творческих момента и все. И от эпизодических ролей не отказываюсь. А про гонорар поговорим потом. Хотя если малобюджетная картина, ну что с них взять.
Я тоже понимаю: брать за горло режиссеров, продюсеров — это опасная политика. Раз возьмешь, второй, а потом тебя пошлют так далеко со своими амбициями… Зарываться нельзя. Но сейчас такое время, что на первое место вышел рубль, он себе все и всех подчиняет. Как я всегда шутя говорю: ну не понимаю я, что такое брачный контракт, а на Западе над нами смеются, мол, вот вы дураки русские, ничего не понимаете. Я понимаю слово «любовь». А как так?! Я влюбляюсь в женщину, она в меня, решаем жить семьей, но заранее видим друг в друге жуликов, что она меня обманет, а я ее?! Ребят, ну тогда не соединяйтесь.
— Были в вашей жизни роли, от которых вы отказались, а потом пожалели?
— Пожалуй, даже не я отказался, а режиссеры меня не пускали. Я был утвержден в замечательную картину Владимира Мотыля «Лес» по Островскому, а в это время Лариса Шепитько снимала «Прощание» по Распутину и асситенка сжульничала — нашла у меня бумажку с расписанием съемок и отдала Ларисе. А та: «Лева, что это такое?». Я говорю, что меня утвердили в «Лес», и это мое расписание. А у тебя не знаю: утвержден или нет, а то все пробуюсь, пробуюсь… А она мне: «Что ты, как гимназистка! Ты давно утвержден. Я просто с тобой пробую партнеров. Но ты не совместишь два фильма, так что выбирай». И я выбрал Ларису. Но первый раз в жизни, в искусстве я смалодушничал и соврал Мотылю, что занят в театре. У меня язык не повернулся признаться, что я предпочел другого режиссера.
— А было, что коллеги отбивали у вас роль?
— Не знаю, это непонятная штука, как лотерея или пасьянс. Раньше ведь как было: кладет режиссер перед собой фото актеров и сопоставляет их друг с дружкой — эти сходятся, а здесь не сходятся. И ты режиссера долбишь, долбишь, пока тебя запомнят и утвердят. А сегодня это называется ругательным словом кастинг, который на меня навевает скуку. Но сегодня все отличается. Оно же видно: монтаж сделан руками, что все смотрится живым, или компьютером — сухо, расчетливо. Я не могу телевизор смотреть, потому что звук в тех же сериалах чудовищный. А помню, когда в «Калине красной» у Василия Шукшина снимался, то у него аж желваки играли от злости, что мы не так как надо сцены озвучиваем…
— Лев Константинович, а что это кризис жанра, что все время снимают продолжения культовых фильмов — «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Вий»?
— Ой, это глупистика, ну все же это плохо. Не зря говорят: в одну реку дважды не входят. И все равно клепают продолжения. То ли легче, то ли дешевле — не знаю. Хотя недавно Юлий Гусман уговорил меня сняться в продолжении знаменитой комедии «Не бойся, я с тобой!», мол, пока все главные герои живы. Но не знаю, что из этого получится. Хотя, какие актеры — таков и фильм. Помню, снимали в Киеве «Ангел Хранитель» и со мной в машине ехал на площадку молодой актер. Я по дороге перечитал сценарий, переписал его, а этот парнишка, держа под мышкой свой текст, смеялся надо мной: «А вы что читаете сценарий перед съемкой?». Приезжаем на площадку, а он — ни в зуб ногой — тыр-пыр. Полная беспомощность! Хорошо, хоть режиссер додумался его выгнать.
А еще я негативно отношусь к раскраске картин, считаю, что колоризация «17 мгновений весны» — просто убила картину. Ну как, если там самые яркие пятна — это красные повязки на рукавах нацистов, а эти розовые Мюллеры! Я не смог смотреть на себя розовенького — идите с таким искусством подальше от меня. Но, видимо, на этой раскраске кто-то зарабатывает очень хорошие деньги.
— В этом году на экраны наконец-то вышел фильм Юрия Кары «Мастер и Маргарита», снятый еще в 1994-м году. Ваши впечатления?
— Ну там же фильм на четыре часа, а в прокат вышло только два часа, что, конечно, дало обкоцанный вариант. Но все равно мне она нравится, хотя и было много версий. И с работой Владимира Бортко просто несравнимо, у него, как под копирку. Кара берет тем, что там точное актерское попадание. Я не хочу обижать коллег, но с кем сравнить Михаила Ульянова в роли Понтия Пилата, это же настоящий римский император, а Валя Гафт — Воланд… Фактуру снимали в Израиле, хотя Булгакова там никогда не было, но он даже описал звучание воздуха в Иерусалиме — и стопроцентное попадание. А как его пустыня завораживает… Я там заблудился, когда с одного бархана на другой переходил, не разобрать, где солнце, откуда я шел… Все эти ощущения есть в картине у Кары. А про мистические истории после съемок — это все бред! Другое дело, что Коля Бурляев, который Иешуа играл, так он на три дня исчез. Сказал, что едет к гробу Господнему за благословлением и пропал. Потом так туманно объяснял, где он был…
— Вы наверняка знаете список топовых актеров — Хабенский, Безруков, Миронов, Машков… Кто вам из них симпатичен?
— Я не знаю слово «топовый», я знаю только жоповый. Хотя те, которых вы назвали, по-настоящему хорошие актеры, но… Когда идет их эксплуатация, то они начинают пробуксовывать. Не буду называть фамилии, но смотрю на одного актера — вот он играет совершенно разнообразные роли, но все на одном месте, ни шагу вправо, ни шагу влево. И от этого становится все хуже и хуже. И чем это кончится, не знаю.
— Что не мешает неназванному вами актеру, да и другим его коллегам, часто ездить в Киев и зарабатывать на антрепризах не самого лучшего качества…
— Ой, я однажды был в Киеве на спектакле московского театра. Думал будет восстание, но зал оказался тактичный, лишь кто-то в ярости хлопнул дверью. Играли мои знакомые, но я за кулисы не пошел — иначе бы разразился матерной тирадой, что за безобразие они устроили. Они обиделись. Но это может в Москве тебе плохую игру и простят, а Киев — точно не простит. А я играю в двух антрепризах и не стыжусь их — там нет ни пошлости, ни сисек — про пожилых людей, про их беспомощность, незащищенность. Мне это самому очень близко, я всю жизнь рассчитывал только на себя и никому ничего не должен. Хотя, когда недавно написали, что я отгрохал себе дом в Подмосковье, меня это позабавило. На самом деле у меня есть маленькая дачка, которая находится в овраге. Панкратов-Черный, когда ко мне в гости приезжал, то сперва минут двадцать матерился, мол, кто тебя народного артиста, в такую… запер?!
— Вы постоянно юморите, а на вас за это часто обижаются?
— На шутки, шаржи и эпиграммы обижаются только дураки. Вот Валя Гафт к моей книге написал: «Актер, рассказчик, режиссер, его талант неровно дышит, он стал писать с недавних пор, наврет, поверит и запишет». Он вообще все шутки на мне проверяет. Помните, когда ходила мулька, что Борис Моисеев собирается жениться на женщине, так Валя мне уже с утра трезвонил и зачитывал… Ой, начало не помню, а в конце: «В недоуменье вся наука: кобель ты Боря или сука».
— Борису сейчас не до шуток, он до сих пор отходит после инсульта.
— Жалко, конечно, а у меня три инсульта было…
— Лев Константинович, ваша дочь Катя — актриса (снималась в фильмах «Школьный вальс», «Зеленый фургон», а чем заняты ваши внуки?
— Ой, они у меня странные, их дома не застанешь (смеется). Катя (ей 32 года. — Авт.) занимается организацией фестивалей кукольных театров, изучает арабский язык и дважды жила в деревне бедуинов. Она мне только и рассказывает, какие они изумительные, чистые люди, говорит, там есть мужчина, который уже 19 лет ждет русскую женщину, которая пообещали выйти за него замуж и уехала. А Ваня (ему 25 лет. — Авт.) учится на телережиссера, уже работал вторым режиссером на картинах. Но когда мы с ним пересклись на фильме, он попросил: «Дедушка, только не говори, что мы знакомы. Я хочу все сам!». Вот так!
КАК ГАИШНИКА ЗАГНАЛ В ДУРДОМ. Приехал в Россию Питер Устинов и сказал, что хочет, чтобы я сыграл в его фильме Льва Толстого, мол, он — Лев, и я — Лев. Загримировали меня, бороду, усы приклеили — одно лицо, и поехали на съемки в Ясную Поляну. И вот там-то я убедился что Россия — самая «читающая» страна. Останавливает нас с Устиновым гаишник, как глянет на меня, как заорет, еще и руками машет, будто нечисть гонит. А я же в гриме Толстого, ну и решил подшутить. Говорю ему, ты не волнуйся, вот моя Софья Андреевна умерла, и я решил вернуться на родину. А когда ехали назад, то на том посту нас уже ждали пять милиционеров. Узнали меня и говорят: «А утренний-то в больнице, он же пришел в отделение и давай кричать, что Толстой без охраны поехал в Ясную Поляну». В общем, дней 10 этот парень в психоотделении за мой счет пролежал.
О НИКУЛИНЕ И ЯЙЦАХ. Однажды я получил письмо на английском языке от студии «Парамаунт Пикчерс» с предложением сняться в голливудской картине «Пятеро». Кроме меня, должны были играть Юрий Никулин, Аль Пачино, Дастин Хофман и Пол Ньюман. Я бегом к Никулину (мы жили с ним недалеко друг от друга) — и у него такой же конверт! Решили, что надо соглашаться, а из Голливуда вестей нет. Я уж подумал, что нас так КГБ на связь с Америкой проверяет. А Никулин мне так с ухмылкой говорит: «А возьми-ка конверт, видишь, большая треугольная печать, ну, читай!» А там — «счастливого пути, дурачок!» Но это еще мягко. А однажды я видел, как цирковой артист уговаривал Никулина взять в программу его номер. Юра долго объяснял, почему это невозможно, а тот не отставал. И вдруг Никулин спохватился: «Ой, я же забыл тебе кое-что показать». Полез в стол, достал оттуда большое расписное яйцо, открыл его и говорит мужчине: «Смотри». Тот аж рот раскрыл, раскланялся и ушел. Я тоже заглянул внутрь яйца — и на его внутренней стороне читаю: «Не морочь мне яйца!»
О МЕДВЕДЕ НА ВЕЛОСИПЕДЕ. Как-то на съемках, а это было в Осташкове, егерь рассказал мне, как пытался немца надурить. У охотников считается настоящим тот, кто не просто слона или носорога завалил, а русского бурого медведя. Вот один немец купил лицензию за 10 тысяч марок и давай охотиться, а бурого все нет. А там был уговор: если убьет, еще столько же егерям даст. А они прознали, что в одном из цирков медведя списывают — слепой он. А зверей же на пенсии в цирке не держат, просто усыпляют, вот они и решили так подзаработать. Выпустили это слепое несчастье, немец залег с оружием, а тут как назло какая-то дачница лесной тропинкой едет. Увидела медведя, прыг с велосипеда — и бежать! А бурый подошел к велосипеду, уселся и поехал. Он же цирковой! Говорят, долго тот немец в больнице с инфарктом лежал.
ОН ЖЕ КЛАУС, ОН ЖЕ ЛЕВИЙ, ОН ЖЕ ДЕ ТРЕВИЛЬ
Имя: Лев Дуров
Родился: 23.12.1931 в Москве (Россия)
Карьера: народный артист СССР
Лев — выходец из знаменитой цирковой династии. В юности занимался в драмстудии, потом поступил в Школу-студию МХАТ. В 1954-м Дурова пригласили в детский театр, где он проработал 10 лет. А в 1963-м вслед за главным режиссером Анатолием Эфросом перешел в Ленком, с ним же в 1967-м ушел в театр на Малой Бронной, где работает до сих пор. В кино снимается с 23 лет, переиграв во многих культовых лентах: «17 мгновений весны» (Клаус), «Большая перемена» (милиционер), «Д\’Артаньян и три мушкетера» (Де Тревиль), «Мастер и Маргарита» (Левий Матвей) и др. Семья: жена-актриса Ирина Кириченко умерла в этом году, есть дочь Екатерина и два внука.
