Ксения Собчак: "Молиться надо, чтобы Путин никуда не делся!"

После фильма «Срок» Ксения Собчак оказалась чуть ли не символом слива оппозиционного движения: вот, надо было родину спасать, а она занималась личной жизнью, сначала с Яшиным, потом с Виторганом-младшим, за которого и вышла замуж в результате…

 

Между тем сегодня именно Собчак, окончательно решив свои личные проблемы, делает для российской оппозиции (шире сказать – для русской общественной мысли) больше многих: тут и программа «Собчак живьем» на «Дожде», и трезвые – на грани цинизма – оценки ситуации. Она, как и прежде, позволяет себе называть вслух некоторые вещи, о которых все думают: кому бы еще это простили? Ей-то терять нечего, больше ненавидеть все равно уже не будут, хотя первую свою речь на митинге она начала со слов «Я Ксения Собчак, и мне есть что терять».

 

Выразите свое мнение: Как вы отреагируете на продуктовые санкции со стороны РФ?

 

– Ксения, вы наверняка заметили, что и в вашем окружении – в основном либеральном и отчасти гламурном – многих заразил патриотический подъем: разнообразный «Крымнаш» и требования ввести войска в Новороссию. Как вы думаете, по какой черте проходит разлом? Это же не зависит от убеждений и даже от темперамента…

 

– Хороший вопрос, хотела бы я точно это знать! Многие оказались совершенно непредсказуемы: иной ярый патриот ненавидит эту вой­ну, а иной патентованный оппозиционер вдруг ощущает себя донельзя русским и просится в окопы. Думаю, есть категория людей, которым необходимо все время побеждать: когда не побеждают, они деморализованы. То есть борьба для них – нормальное состояние жизни, постоянно надо доказывать что-то, одолевать… Таких хватает в любом политическом лагере.

 

– А по-моему, громче всех кричат те, кто в нынешней России чувствует себя неудачником. Не при деле. И таких, между прочим, большинство среди профессиональных и просто порядочных людей…

 

– Так это не противоречит моему определению. Кто в России сейчас чувствует себя неудачником? Именно тот, кому нечего делать и не в чем побеждать. Какие победы предлагает Россия, над кем? Разве что над Украиной. Но просто, понимаете, у этих людей, которые жаждут побед, должно быть некоторое представление о приличиях. А оно стерлось. Довольно крупный бизнесмен – лицо кавказской национальности, как это у нас называется – мне сказал: у нас считается неприличным публично колотить младшего брата и хвастаться этой победой. Ну он же млад-ший! Нет, это забыто, самым главным оказывается давно не испытанное чувство национального единства…

 

Меня знаете что огорчает? Что Россия в очередной раз готова была породить собственный вариант фашизма – и преодолеть наконец этот соблазн. А так она осталась в состоянии вечной беременности.

 

– Вас это огорчает?!

 

– Конечно. Положим, они пересажали бы всех несогласных и полусогласных, если бы хватило охранников, ввязались в полномасштабную войну и установили православную диктатуру; и потом уже у этой идеологии не было никакого шанса. А сейчас все опять остановилось и долго еще будет нависать…

 

Но резкие меры – это вообще не стиль Путина. Вы разве не заметили? Какая диктатура? Его могут об этом просить, к этому склонять – но его стиль как раз иной. Подвешивание. Все ситуации доведены до опасной черты и завязаны на него. Не будет его – рухнет все. А при нем – все висит и может висеть бесконечно долго. Стиль такой.

 

– Вы полагаете – долго?

 

– А вы этого не видите? Это не только его стиль, а вообще черта системы, которую не он создал. При Ельцине называлось «сдержки и противовесы». В России все держится на честном слове, вот-вот рухнет и почти никогда не падает. Все падает – и это самая прочная конструкция; все недовольны – и все терпят. Весь российский пейзаж – отложенные вызовы. Гарантия пожизненной власти.

 

ЧИТАТЬ ИНТЕРВЬЮ ПОЛНОСТЬЮ