Тридцать лет в Доме ребенка как жизненный опыт
Юлия Меламед
Юлия Меламед вспоминает, как ходила к маме на работу в Дом ребенка, где та проработала 30 лет логопедом. Вспоминает, как мама отстаивала право, казалось, бы, безнадежных детей быть усыновленными.
«Сим! Куда ты меня ведешь?» — хнычет Петрович. Петровичу четыре года, и ему страшно. Сима — это моя мама, она логопед в Доме ребенка. Дети зовут ее по имени. Мне это очень нравится. Не знаю почему. В Доме ребенка находятся дети от нуля до трех, максимум до пяти лет. Потом врачебная комиссия из психоневрологической больницы определяет уровень интеллекта и распределяет или в массовый детдом, или в…
В собес попадают с тяжелыми нарушениями. Там они совсем никому не нужны. Там уже идиоты, которые не могут обслуживать себя, и имбецилы, которые чуть получше.
Врачебная комиссия — это самый страх. Это хуже депутатов Госдумы. Конечно, не все. Конечно. Но в случае с Петровичем я не знаю, о чем они вообще думали, когда решали судьбу ребенка. А каждое решение — это приговор. Мама воевала за каждого, за то, чтобы уровень интеллекта не занижали. Ведь в массовом детдоме получше. «Трех детей я все-таки спасла», — говорит мама.
Но Петровича спасти не удалось.
