Остап Ступка: "Врачи говорили, что отец будет жить еще 10 лет…"
Ирина Миличенко
— Сейчас, когда Богдана Сильвестровича с нами нет, интересна каждая деталь последних дней его жизни. Вы успели с ним поговорить? Прощался ли он со своими близкими?
— Ему очень тяжело было говорить в последнее время, у него совсем пропал аппетит. Он все время спал. А так — шутил до последнего. Ему постоянно звонили люди. Из Израиля, Америки, России… Будучи уже сильно больным, он летал в Питер на съемки с палочкой. Но потом болезнь стала прогрессировать, и он не мог ходить, только лежал. А за три дня до кончины спел в палате арию «Умру ли я?» Мы не знали, как реагировать. Ясный ум, светлые глаза, а тело ему уже не принадлежало.
Мне очень жаль, что я так и не успел с ним поговорить, как отец с сыном. Нормальный разговор был бы, если бы я приехал к нему один. Но все время в палате был еще кто-то. Конечно, он чувствовал, что все плохо, но сохранял дух. Папа был очень сильным человеком. Не знаю, продержался бы кто-то другой с его болячкой столько времени.
— Кто вам первым сообщил о смерти? Вас ведь не было с ним в ту роковую ночь в больнице.
— Мне позвонили врачи. Мы были с папой весь день, а к вечеру уехали с женой к детям за город. Но мама была там постоянно. А мне ведь еще какие-то дела в городе решать нужно было…
— Священника в больницу не приглашали?
— Были мысли. Не получилось… Но его ведь отпели в церкви.
